Контексты

Технический прогресс, тем более технологический, индиффирентен к понятиям добра и зла. Старая истина, что совершеннейшие открытия, как плоды достижений человеческого разума можно обратить на пользу людям, а можно на их тотальное самоуничтожение. Но это перестает быть банальностью, если вспомнить старое содержание всех новых понятий, потому что ничего нового нет под солнцем.

Грядёт ли технологический апокалипсис?

Двойная этика как разминка

    В конце 19-го века (1894) состоялся знаменательный спор между философом В.С.Соловьёвым и публицистом Л.А.Тихомировым по поводу справедливости. Тихомиров утверждал, что справедливость - это не христианское понятие. Соловьёв утверждал обратное. Но ни тот, ни другой не ставили под сомнение само понятие справедливости.

    Сегодня ситуация намного драматичнее. Одни люди о понятии справедливости не говорят вообще, почему-то решив, что «всё и так ясно» и что «все мы и так за справедливость». Другие наоборот, считают, что «у каждого своё понятие справедливости, о чём тут говорить? Это всё разговоры в пользу бедных, для пенсионеров, то есть». Эта путаница в общественном сознании никого не беспокоит.

    Любой человек, осмелившийся поднимать этические темы, выглядит либо просто слабоумным, который «не в курсе того, что на самом деле», либо славным, оторванным от жизни, идеалистом. Самым практичным считается подозревать всех во всех грехах и никому не доверять, дабы уменьшить возможные риски. Есть такая закономерность человеческого восприятия, согласно которой глупость в отрицаниях не так заметна как глупость в утверждениях. По этой причине циник всегда кажется умнее идеалиста. Так меняется и вырождается облик человеческий.

    Но задумаемся над простым вопросом: почему на уровне личных отношений нужно быть честным и благородным, ни в коем случае не применять к ближним никаких технологий без предупреждения, а на уровне политики считается допустимым почти всё? Казалось бы, уровень ответственности и вменяемости в политике должен быть выше. Получается, таким образом, двойной этический стандарт. Об этом феномене ещё один из ранних политтехнологов Родион Романович глубоко задумывался. Так глубоко, что из общих соображений старушку прямо так топориком и порешил, а заодно еще одну даму на сносях. Ради общего блага, конечно. На ней болезной он решил поразмяться, перспективную технологию смоделировать.

    Но сведение благородной этики только к лично-домашнему аспекту (в семье и в кругу друзей невозможно совсем не доверять друг другу), и исчезновение из публичного лексикона традиционных этических категорий не так уж безобидно, как это может показаться. С исчезновением слов постепенно исчезают из сознания людей и обозначаемые ими реалии. Но побеждает в таком случае даже не релятивизм с плюрализмом, а банальнейший материалистический цинизм, который в политике становится нормой. Христианину, попавшему в политическую сферу в качестве, например депутата, лучше забыть о своем христианстве, оставить его «для дома и семьи», и не смешить коллег по работе своими проповедями. Далее начинается беспощадная война всех против всех, «открытое право на бесчестие» (Ф.М.Достоевский), т.е. хорошо известный социал-дарвинизм как социальная философия материализма. Теперь с улюлюканием можно броситься грабить всё и вся, т.к. полит-эконом-наука всё это назвала «первоначальным накоплением капитала». Но хаос в головах порождает, как известно, хаос в жизни. Дружный цинизм порождает войну всех против всех, и в конечном итоге проигрывают все. Но это будет потом, попозже. Кто-то до общего краха не доживёт.

Homo pragmaticus

    Существует, конечно, слабая надежда, что исходя из чисто практических соображений, люди, намаявшись в бесконечной войне всех против всех, без всяких теорий и «-измов» сами вынужденно приползут к тому самому правовому государству, которое провозглашено в 1-й статье Конституции РФ. Так как поймут, что это просто удобно и выгодно. Т.е., глубоко презирая американцев за их «материализм», наши люди сами «de facto» однажды американцами окажутся. Посмотрит однажды утром по трезвости человек окрест себя и вдруг обнаружит, что он насквозь проамериканезирован. Кроме кольца в ноздре и тату на могучем плече, западной одежды и оргтехники, счета в банке и кучи страховок, он теперь оказывается ещё не боится... судебных процедур и даже верит... (страшно сказать), что там его не обманут. И даже не будет теперь искать «кому дать» (втереть). Идеалистом такой человек, конечно, не станет, в Бога как не верил, так и не верит. Но поймет наконец, что вся эта дребедень, которая в конституции про права человека прописана, может работать и работает!

    Но вот здесь-то большая закавыка, как говаривал безымянный герой «Записок из подполья». Перефразируя классика, хочется сказать: «сложен человек, я бы сказал даже: слишком сложен; упростить бы». В чем же его главная выгода? Вкусно есть и долго жить? Ну зачем же такая проза... Это даже скучно как-то. Это они там америкосы-зануды витаминами питаются, фитнесом занимаются, курить почти поголовно бросили. Да мы ни в жисть в их справедливый суд ради выгоды каждого не поверим! Это всё равно, что в Бога за секонд-хенд, который нам ихнии миссионеры привезли, поверить. Нет, мы тут за великую идею страдаем. Правда никто не может её сформулировать. Ну и что? Мысль изреченная есть, как сказал поэт, ложь. Нет, главная выгода человека -- это... то ли по своей волюшке пожить (как полагал тот же безымянный герой), то ли сделать так, чтобы соседу совсем худо было. Это мы ещё точно не решили. Возможно сочетание этих устремлений. Но никакие определения нас не устроят. Определить -- значит ограничить, предел поставить. А зачем же себя этаких беспредельных ограничивать?

    На судах-то мы и сломаемся, если уже не сломались. Сложная штука этот суд. Когда уже есть более-менее налаженная судебная система, тогда можно быть полным прагматиком: искать «дыры» в законах, не нарушая законов уменьшить налоги и тому подобные трюки устраивать. Младенец, например, может своего папу засудить за то, что он не с той ноги встал, и нарушил его сладкий утренний сон. Над извращенной американской судебной системой с sexual harassment'ом у нас только ленивый не потешается. У нас-то почти полстраны так или иначе изнасилованных ходит, и никто не жалуется.

    Основная проблема в том, как изначально создать такую систему, чтобы она была независима от... страшно сказать... начальства, которое норовит всё одеяло на себя перетащить, и в то же время, чтобы она обслуживала наши прагматические интересы? Так и быть, раскрою страшную тайну (все равно никто не поверит): американскую судебную систему создавали прагматики, но несколько иные. Их прагматизм от нашего сильно отличается. Примерно так, как обычный стул отличатся от электрического. Это же надо поверить, что закон, написанный на бумажке, силу имеет больше, чем самый крутой начальник. Что принцип важнее интереса. Нет, наш прагматизм построен не на естественном праве (вере в то, что соблюдать нравственные нормы всем выгодно), а на естественных хватательных рефлексах. Т.е. их судебную систему создавали не только «проклятые буржуины», но и... идеалисты, которые верили в объективную, т.е. сверхличностную значимость принципов добра и справедливости. Они там даже придумали презумпцию невиновности для обывателя (все что не запрещено, то разрешено) и презумпцию виновности для начальства (все, что не разрешено, то запрещено), от чего, если об этом задуматься, то окончательно у постсоветского человека «крыша поедет». У нас-то всё наоборот. Мы на такие благоглупости, хотя они у нас тоже почему-то в Конституции в несколько иной форме имеются, просто не обращаем внимания. Позвоночное у нас право, а точнее бесправие (звонки начальства позвоночником «по стойке смирно» чуять надо).

    Пока же у нас «закон что дышло...» При произнесении этой вкусной фразы у нас все сладко так улыбаются, как будто это их коррумпируют. А значит: так есть и будет, ныне и присно и во веки веков! Тут и пресловутый прагматизм не заставит нас поступиться интересами, которые у нас являются принципами. Да мы не такие наивные, чтобы верить там во всякие выкрутасы, вроде «разделения властей» и «ограниченность государственной власти». Американский суд тоже зависимый, может быть поболее нашего будет. Кто же этого не знает: денежные мешки и технологии правят миром! У нас более открыто, а у них более завуалировано! Они только делают вид, что они какие-то иные, а на самом деле -- такие же. Все куплено, а публика заманипулирована СМИ до невменяемости, это же очевидно!

Сумма технологии против суммы теологии

    Сегодня окончательно ясно: мы живём в век технологий. Теперь все более приходится нажимать всяческие кнопки, которых становится всё больше. Методологическую эффективность техники пытаются перенести в общественную жизнь, что порождает соответствующие политтехнологии. Так технологизируется и механизируется мышление. Вскоре забывается, что технология -- это средство, а не цель. Но о целях, особенно не материальных, говорить не принято.

    А может быть, как сказано в одном умном журнале, и впрямь: «жалкий холмик человеческой нравственности несоизмерим с гигантской башней современных технологий»? И имеет смысл срыть этот холмик окончательно, открыто сдаться в плен этой новой вавилонской башне, окончательно перейти к открытому праву на бесчестье и бесстыдство? (Теперь даже и таких слов-то нет). В чем же сила технологий, их неизъяснимая притягательность? В скорой и зримой результативности. Наши прародители именно на это в раю клюнули. Первый политтехнолог предложил им свое ноу-хау как им стать «яко бози» через вкушение запретного плода. Сегодня технологии испытывают настоящий расцвет. Ну что там ещё придумано? Не успеваем отслеживать. Про мутантов с пёсьими головами уже русский классик в «Грозе» упоминал. Так эти бравые ребята уже на подходе. Генные инженеры не зря трудятся денно и нощно. Теперь топорика не надо, всё тоньше можно делать. Лазерным лучиком сознание можно изменять. Тогда лишние мутанты сами тихо так в могилку и прыгнут.

    А вот теология и прочая этика давно уже не радует. Которое столетие одно и то же твердит: не воруй, не убивай, вообще не вредничай и... люби людей. Духовность, то ли к глубокому сожалению, то ли к радости, не технологизируется и не механизируется. Она сама в себе цель, вообще не нацелена на измеримый результат. Это, скорее, некое состояние души человеческой, при котором иначе думается и чувствуется. Но это, что называется, на любителя. Таких немного. Это нам ещё Достоевский в «Притче о великом инквизиторе» объяснил. Народу же, как всегда, нужен ощутимый и зримый результат (хлеб в виде баунти, и зрелища, т.е. сериалы).

    Короче: кто тут последний на качественное клонирование? А клону никакие суды уже не нужны. Эта утопическая идея независимых судов отпадёт сама собой, вслед за идеей Бога. А далее всё по фильму С.Кулиша «Мертвый сезон», что с Банионисом. Жуй себе травку, выплевывай земельку и не волнуйся понапрасну. Делай своё дело. Интересуйся, как к травке сочной сознательному мутанту пройти.

    Существует, конечно, радикальный вопрос о власти: кто кого будет пиарить, дифференцировать и интегрировать, клонировать и мутировать? Нас не спросят. Но это даже не важно. Очередного восстания масс (по Ортеге-и-Гассету) уже не будет, т.е. это будут уже не люди, а именно массы. Глобальная технологизация решит все проблемы. Технологическое мышление тяготеет к полной манипуляции, т.е. к тоталитаризму. Кого-то, как водится, придется отстрелить, кто-то сам исчезнет. Но зато потом будет хорошо. А что если ещё дальше заглянуть? Вдруг у мутантов что-то в сознании не до конца будет подавлено, и тогда начнется восстание масс мутантов? и «когда будут говорить: «мир и безопасность», тогда внезапно настигнет их пагуба, и не избегнут» (1Фес.5,3)? Начнется новая варваризация, вплоть до антропофагии, о которой пророчествовал Достоевскийd в упомянутой притче. Одна компьютерная страшилка, причем не самая страшная, про самолеты, врезающиеся в небоскрёбы, уже сбылась. Уровень техники должен соответствовать уровню морали. Ибо не дано одним людям долго и безнаказанно манипулировать другими. Все предусмотреть может только Бог, а люди обычно не ведают, что творят. Так в наше время открывается новый смысл смирения в социальном измерении.

иг. Вениамин(Новик).