|
|
Ступайте в Фиваиду!
Выставка Станислава Чабуткина [2001 год]
|
Паром с паломниками и любопытствующими, обретшими визы на Афон, наконец отплыл от Уранополя. За кормой -- суетливый «мир», как называют святогорцы все, что находится за пределами их полуострова.
Пассажиры -- все, естественно, мужского пола, с рюкзаками, посохами, и благопристойно одетые (никаких шорт, желательно длинные рукава) -- жадно вглядываются в берег. Перед ними медленно, как в фильмах Тарковского и Ангелопуса, проходит панорама скалистых берегов. Все вроде бы обычный греческий пейзаж, но что-то уже изменилось. Государственная граница между Афоном и «миром» превращается в метафизическую грань.
Паломники ждут первой встречи со Святогорьем, знаков монашеского делания. Проходит час навигации. Успокаиваются самые суетливые. И вот -- первая встреча.
Она шокирует. Над берегом высятся заброшенные корпуса. Пустые глазницы окон, обвалившиеся купола. Мертвая обитель, точь-в-точь, как некогда в глухой советской провинции. Там все было понятно, но почему здесь, на Афоне?
«Неас Фиваидас», -- сообщают друг другу притихшие люди. «Россики скити», -- добавляют искушенные посетители Святой Горы.
Да, это -- он, знаменитый (в прошлом) русский скит «Новая Фиваида», где в период расцвета обитало около трехсот монахов -- в три раза больше, чем ныне в самом цветущем афонском монастыре.
Никто из плывущих на пароме никогда не был на «Новой Фиваиде» -- добраться туда почти невозможно, а если это каким-то чудом и произойдет, то на ночлег, за отсутствием хозяев, рассчитывать не приходится.
Когда-то все было иначе.
Возникновение скита было связано с особенностями святогорского монашества. Все знают, что на Афоне испокон веков существуют великие монастыри, числом двадцать. Мало известно, что большинство афонцев, прежде и теперь, -- это вовсе не «монастырцы», а келлиоты-пустынники. В монастырях, где все было почти по-армейски отлажено, всегда жилось в практическом смысле легче. Однако инокам, расположенным к уединенному бытию, -- сложнее. Они и уходили -- в леса, в пещеры, на скалы Карули -- дабы вконец отложиться от «мира», присутствовавшего в больших монастырях, хотя бы из-за массового паломничества.
Отшельникам приходилось в поте лица добывать свой хлеб насущный: заниматься поделками, сбываемыми на базарах в столичной Карее, батрачить на богатые монастыри, или же скитаться по Афону в поисках подаяния (последнюю категорию афонцев, ныне исчезнувшую, называли «сиромахами»).
Русский Пантелеимонов монастырь во второй половине XIX века переживал бурное возвышение. Долгое время им управляли греческие настоятели, но в 1875 году игуменом был поставлен наконец-то русский монах, Макарий (Сушкин). Всячески укрепляя свою обитель, он не мог не задуматься и о судьбе монахов-соотечественников, рассеянных по афонским пустыням.
Так родился замысел «Новой Фиваиды». В самом названии был заложен глубокий смысл. Фиваида -- это колыбель монашества, местность в Египте (близ Фив, отсюда и название), заселенная иноками на заре христианства. Жители Фиваиды обитали не в каком-нибудь могучем монастыре, а в отдельных хижинах, сохраняя тем самым полноту своего ухода из «мира», из общества. Они селились по одиночке, или небольшими братствами близ источников, в пещерах, в заброшенных могилах. «Ступайте в Фиваиду», -- восклицал позже св. Иоанн Златоуст -- «вы найдете там пустыню прекраснее рая, тысячи хоров ангелов в человеческом образе, целые племена мучеников... Там вы увидите адского тирана скованным, а Христа -- славным и победоносным».
Игумен Макарий разрешил (по афонской терминологии -- «благословил») русским сиромахам обосноваться на монастырской территории. Земля эта расположена на многие километры от обители, «в четырех часах пути на лодке», как раньше измеряли расстояние. Отшельников снабдили строительными материалами, крайне дорогими на Афоне, и гарантировали им в будущем помощь монастыря. Они могли жить сами по себе, в своих хижинах (по-афонски -- «каливах»), сохраняя свое строгое анахоретство, но при этом включались в состав пантелеимонова братства. Одновременно был построен особый корпус для больных и престарелых «пантелеимоновцев», пожелавших удалиться от деятельной монастырской жизни и окончить свои дни в максимальном покое [местность, в которой расположен скит, обладает уникальным, даже для Афона, климатом. Очень сухой воздух, температура которого, к тому же, на несколько градусов выше, чем в Пантелеимоновом монастыре. Великолепный сосновый лес, с осени и до самой замы изобилующий, как я слышал, рыжиками. Обилие воды, главного афонского дефицита на протяжении веков. Все это сделало Фиваиду своеобразным афонским «домом престарелых» -- сюда сходились доживать свой век старые и немощные русские афониты. (Здесь и далее - примечания Александра Китаева)].
В 1883 году, спустя год после основания скита, здесь была освящена первая церковь, куда «фиваидцы» сходились по праздникам и воскресным дням. Посвящение ее тоже было символичным -- во имя святых преподобных Афонских отцов. Тем самым насельникам напоминалось, что их высшее предназначение -- приобщение к сонму угодников Божиих. Сходились бывшие пустынники, а нынче скитники, и на общую трапезу, для которой был отстроен отдельный корпус. Продовольствие тоже поступало из монастыря.
Вскоре появились и малые храмы, называемые на Афоне греческим словом «параклис», то есть «часовня», «придел». Один из храмов, по традиции «дочерних» обителей, принял посвящение господствующего монастыря, -- во имя св. Великомученика и Целителя Пантелеимона (а также св. Артемия). Одна из церквей была посвящена Вознесению Господню, другая, двухэтажная, на верхнем ярусе имела алтарь в честь Пресвятой Троицы, на нижнем -- во имя святых первоверховных апостолов Петра и Павла [к лету 2000 года время и стихия превратили все храмы в руины. Новым насельникам, приходиться преодолевать неисчислимые трудности, чтобы вдохнуть жизнь в разрушающиеся стены...]. Управлял «Фиваидой» эконом, назначаемый монастырем.
Благолепное и тихое бытие было нарушено еще до «русской смуты» 1917 года -- за пять лет до нее, когда на Афоне вспыхнула своя собственная смута. Все началось с книги схимонаха Илариона «На горах Кавказа», где автор описывал свой молитвенный опыт, обращая особое внимание на мистическое содержание Имени Божия. Идеи автора, впоследствии скоропалительно осужденные как еретические, нашли самую благодатную почву среди святогорцев. Распространение «учения» о. Илариона, не подозревавшего впрочем, что он стал его основоположником, началось именно на «Новой Фиваиде». Легко представить, что у анахоретов, вообще склонных к мистике, положение о том, что в молитвенно призываемом «Имени Божием присутствует Сам Бог» нашло самый горячий отклик. Даже слишком горячий...
Афонцы разделились. Многие не приняли «имяславие», как было названо новое учение, и заклеймили его прозвищем «имябожие». Российское правительство, считавшее себя патроном христианского Востока, в том числе и Афона, решило подавить разгоревшийся спор силой. Монахи-имяславцы были вывезены в 1913 году в Россию на военных кораблях. Фиваида опустела...
Началась Первая мировая война, а с ней -- голод, и не только среди пустынников и скитников, но даже и монастырцев. Из оставшихся «фиваидцев» кто мог -- переходил под более надежные крыши Пантелеимоновой обители, а кто нет -- угасал в одиночестве в своих каливах [по рассказам очевидцев, в отчаянном стремлении окончить свои дни на обжитом месте, оставшиеся фиваидцы, лишившись поддержки монастыря, который и сам к тому времени бедствовал, сами разбирали опустевшие кельи и каливы, продавая все, что пригодно, в качестве строительных материалов. Это обстоятельство сделало разрушение некогда цветущего скита еще стремительнее].
В 1920-е годы курс греческого государства на эллинизацию Афона поставил препоны пополнению русского монашества. Стал увядать и сам Пантелеимонов монастырь, что говорить о его дальних «филиалах»?
Пантелеимоновцы унесли из «Фиваиды» что сумели, а что нет -- оставили под открытым небом. Один знакомый монах рассказывал, что в начале 1980-х годов, по благословению монастырского священноначалия, им была совершена последняя экспедиция в «Новую Фиваиду» -- ради спасения остатков былого убранства. С тех пор монахи там не показывались.
До 2000-го года.
В том году афонских паломников быстро облетела весть: на «Новой Фиваиде» вновь -- иноки!
Их привел туда старец Рафаил, бывший насельник Валаамского монастыря. По духовному складу он -- пустынник и избегает больших обителей. Первые годы своей афонской жизни о. Рафаил жил (по афонской терминологии -- «спасался») в небольшой пустыньке болгарского Зографского монастыря. Вокруг него, как всегда бывает с духоносными старцами, собрались ученики. В пустыньке стало тесновато, да и болело сердце о. Рафаила за брошенную «Новую Фиваиду».
После переговоров с различного рода афонскими инстанциями, старец со учениками вселился в «Фиваиду» и принялся за ее возобновление. Положение новой братии еще не вполне определено: нужно благословение Константинопольского Патриарха, духовной главы Афона, да и добрая воля тех, кто полагает, что пустынничество -- это нарушение святогорской дисциплины.
Но историческое событие произошло. Скит возродился.
Добраться в «Фиваиду» по-прежнему непросто. В первую очередь, следует получить благословение скитоначальника, то есть о. Рафаила. Затем нужно договориться с новыми «фиваидцами», чтобы они встретили посетителей на одном из причалов и подвезли на своей «моторке».
Но петербургским фотографам, Александру Китаеву и Станиславу Чабуткину, с Божией помощью, это сделать удалось.
Михаил Талалай
|
